Не повернуть прогресс назад,
Не удержать внутри запала,
Когда так хочется сказать,
Совсем не помешают баллы.

Всегда найдётся антидот
На происки любой заразы.
Шлагбаум автор обойдёт
И выложит стихи, рассказы.

Когда вскипело на душе,
И хочется сказать о многом,
Слова влетят на вираже
И в комментарии и в блоги!

Кстати, ссылка на мой блог:http://litset.ru/blog/0-0-1222-0-17

Меняются таблетки и вакцина,
Но очередь всё таже на углу.
Всех посадила наша медицина
С рождения до гроба на иглу.

Лекарства запасайте, человеки,
Чтоб вашей жизни вышел срок большой.
Несите ваши денюшки в аптеки -
Аптекам будет очень хорошо.

Любая клиника всегда от бога,
Там пациента ждёт приятный шок.
Ведь платный врач, он гений онкологий:
Излечит вмиг опухший кошелёк.

У стоматолога махать руками
Себе дороже, унимая дрожь.
Зубастик вас проглотит с потрохами,
Цедя с ухмылкой злою: "Зуб даёшь!.."

Хирург не тужит о любой пропаже,
Когда, нарезавшись, он зашивает плоть.
И точно знает: вскрытие покажет,
А остальное утрясёт Господь.

Всё время хочется шипеть и злиться,
Но обречён комиссией клиент.
Всю жизнь кругами ходим по больницам,
Но выхода из медицины нет...

- Итак, уважаемая публика, - скрипучим голосом произнёс председатель суда в сером балахоне, - сегодня слушается крайне необычное дело, можно сказать, редкое...
И тут он вдруг называет мою фамилию, имя и дату рождения! Что за бред?! Смотрю, а на моих руках - наручники! Оба-на, и сижу я в клетке метр на два, запертой на амбарный замок, а рядом - два вооружённых амбала в униформе и белых беретах. Что случилось-то? Ну, вчера посидели с другом Серёгой, отметили День пограничника. Всего-то бутылку на двоих выпили под картошечку с курочкой. Правда, это Христофоров принёс водку, но сказал, что хорошая, на берёзовых бруньках. Душевно всё было, а к ночи Серёга ушёл домой. Так что же произошло?..

- Слово даётся стороне обвинения, - старший судья кивнул головой, - прошу.
- Благодарю, Ваша честь, - зазвучал приятный баритон, принадлежавший статному мужчине в чёрном балахоне. - В нашей стране, стране победившего правильного питания, произошёл вопиющий случай надругательства над законом. Подсудимый, вопреки здравому смыслу, вопреки строжайшему запрету, употребил несочетаемые между собой продукты. Он пил чай с огурцами. С маринованными, прошу заметить. Этот чудовищный факт подтверждают многие свидетели. Прошу дать слово свидетелю Подберёзкину.
- Разрешаю, - кивнул председатель суда.

- Уважаемые граждане! - Подберёзкин выдержал секундную паузу. - Этот недостойный гражданин, а по-простому, мерзавец, замахнулся на самое святое, что есть в нашей стране, на Конституцию. По Конституции, каждый человек имеет право готовить пищу по утверждённым государством рецептам, употреблять пищу, согласно графику, иметь комплексные обеды. Граждане! Комплексные обеды ещё никто не отменял...

Я присмотрелся и в "свидетеле" узнал бригадира из автотранспортного цеха. Мы с ним в прошлом году ещё ездили на летнюю рыбалку за налимами. Вот же какую галиматью выдал, кто бы мог подумать!
- Это бандитизм чревоугодия! - Пробасил кто-то из зала.

- Ваша Честь, - обвинитель поднял руку, - остальные свидетели выскажутся ещё более резко. Поэтому нет необходимости затягивать заседание. Я требую приговорить подсудимого к высшей мере наказания, отрубить ему голову!

- Протестую, Ваша Честь! - Неожиданно крикнул низкорослый с проплешиной человек в белом балахоне. - Если отрубить голову, то подсудимому нечем будет есть. А это противоречит первой статье Конституции!
- Согласен с позицией защиты, - проскрипел председатель суда.
- По линии защиты есть один свидетель, - продолжил он. - Христофоров, что можете сказать по данному делу?

Серёга, друг поднялся, весь белый, глянул на меня и, вскинув руки, как бы призывая к милости, надрывно произнёс:
- Товарищи судьи! Он, конечно, виноват... Но он не виноват!
Христофоров быстро опустился на стул и закрыл лицо ладонями, не давая слёзам сверкнуть на ярком свету.

- Что ж, вроде, осталось дать последнее слово подсудимому, - главный судья сурово зыркнул в мою сторону. - Но это бессмысленно - мы опять услышим те же слова, произнесённые не одну тысячу раз предыдущими подсудимыми: "я больше не буду." Более того, суду нет необходимости совещаться - итак всё ясно. Поэтому сразу зачитаю приговор. Прошу всех встать!

Я, уже мало что соображающий в этой фантасмагории, тоже поднялся, благо клетка позволяла. Два охранника аж вытянулись в струнку. На шевроне одного из них я увидел перекрещенные ложку и вилку. Безумство продолжалось.

- ... подсудимый приговаривается, - успел расслышать я в ропоте зрителей, - к изжоге, холециститу и подагре. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Председатель суда ударил в гонг:
- Ди-линь! Ди-линь! Ди-линь!...

Открываю глаза - а это будильник дилинькает, будит на работу. Утро уже. Ура! На работу! Отпустил сон. Бредовый...

Ждут в лесах густых, с корыстью,
От зари и до зари
Заблудившихся туристов
Очень злые комары.

И они, насупив брови,
Соберут с людей оброк
В виде свежей тёплой крови,
Но не будут пить жирок.

А чтоб скинуть килограммы,
Сохранив при этом кровь,
Нужно петлями иль прямо
Убегать от комаров!

Не заснуть на боку, на спине,
Час за часом уходят в ночи.
Что за происки злые извне?
Побесить и до слёз огорчить?

Чтоб не выспался, точно, к утру,
И шептал на рассвете в бреду:
"По будильнику встану - умру...
На работу никак не пойду..."

Не пойду, и ресницы сцеплю,
И никто не разбудит меня!
Мир - ничто, потому что я сплю,
Я ведь в отпуске с этого дня!..

В дверь - звонок, и крик соседа:
- Слышь, Петрович, открывай!
Прихватил я для беседы
Свежий тёплый каравай!

- Напиши вопросы в личку, -
Выдыхаю в пол груди.
- Две бутылочки "Столичной"...
- Так бы сразу... Проходи!..

Как листья, памяти страницы
Легли опять не по местам.
Тех, кто играл вчера в "Зарницу",
Сегодня ждал Афганистан.

Февральский снег кружил нестройный,
Но пятиклашкам - нипочём.
Пока рожок давал патроны,
Приклад упорно бил в плечо.

От хлёсткой веточки рябины
Горела детская щека.
Навылет БТР пробила
Шальная пуля ДШК.

Как было радостно для класса
Сорвать соперника флажок.
Сорвался в небо от фугаса
Горящий ЗИЛовский движок.

Вовсю истоптаны сугробы
В игре весёлой у реки.
У оцинкованного гроба
Склонились чёрные платки.

Никак от памяти не скрыться -
Нальёт нам стопки пополней
За тех, кто поиграл в "Зарницу",
Да и остался на войне...

Меж хребтов, как ладонь исполина,
Неслучайно была создана
Плодородная сказка-долина,
То жемчужина гор - Фергана.

Взор ласкают зелёные волны
И широкие пятна отар.
Неожиданно воздух наполнил
Переливом старинный дутар.

Под чинарой внимать не устанут
Хлопкороб и пастух для души
Сладкозвучные песни-дастаны,
Что поёт седовласый бахши.

Он расскажет про славных батыров,
Что стояли за правду земли,
Защищали от жадных эмиров
И долину от зла берегли.

И о людях простого сословья,
Труд которых всегда был воспет,
Уважительно, даже с любовью,
Обязательно скажет поэт.

Чуть уставший, зелёного чая
Из пиалы немного отпив,
Он, поэму природой венчая,
Вдруг продолжит узбекский мотив.

И цветы завоюют пустыни,
Застилая коврами пески.
И угрюмая скудность отныне
Разожмёт вековые тиски...

И в дастане последнем, не длинном,
Что исполнил народный певец,
Расцвела Золотая долина
От улыбок и добрых сердец.

Тяжкий сон... И никак не проснуться.
Время вспять - я в Афгане служу.
Не хотелось бы вновь прикоснуться
К боевому дружку - "Калашу".

Только руки, почуяв награду,
Дело делают верно своё:
Вот одна потянулась к прикладу,
А другая ласкает цевьё.

Снова мир появился в прицеле,
С торжеством передёрнут затвор.
Пули радостно вдаль засвистели,
Упоённо пронзая простор.

И опять мне открылась лощина,
Где у речки разносится брань -
Как и прежде, сильна дедовщина:
Свежей кровью съедает гортань.

Но и всё, сослуживец мой гнусный,
Не гляди на меня, как божок -
Я в тебя, не смотря, что ты - русский,
С чувством выпущу полный рожок!

Это сон! Отомщу за обиды,
Пусть провалится подлое в ад!
И открою, обшарпанный с виду,
Ящик целый убойных гранат.

И чеку за чекой вырывая
Под истошные крики: "Остынь!.."-
Злобу в сердце разрушу сперва я
На кусочки огнём Ф-1!..

Не разжать занемевшие пальцы.
Будто в яме лежу - не пойму.
Нет, пора побыстрей просыпаться,
Чтоб воронкой не стать самому.

Не попал ни в расход, ни на свалку,
Как ненужная Родине шваль.
Нас политикам было не жалко,
Нам политику вовсе не жаль.

Ни тогда, ни сейчас я не сломлен,
Хоть внутри жжёт афганская пыль.
На далёкой войне повезло мне
В том, что я никого не убил.

Но когда революция хлынет,
И до боли мне сдавит кадык,
Я вождей продырявлю навылет,
Ствол приставив к затылкам впритык!..

Словами не выразить в прозе
На белом, слепящем листке
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!

Усиленно думаю в позе
Я лотоса с кружкой сакэ
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!

Ломаю на полном серьёзе
Упорно мозги в черепке
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!

Сижу, как в плену на допросе,
Молчу, словно рыба в садке,
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!

Сошёл в поэтическом кроссе
(Почти на последнем витке)
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!

Всё дело, конечно, в склерозе:
Файл стёрся, как мел на доске,
О розе, о розе, о розе,
О нежно-колючем цветке!..

Мгновение – колючее словцо:
Зацепит если, раны неизбежны.
Но мягкие слова от подлецов
Ударят в сердце глубже и неспешно.

Мгновение раскаянья не ждёт,
Судьи нет строже просто во Вселенной.
И подлеца за прерванный полёт
Накажет неизбежно и мгновенно.

Бледнеет россыпь звёздной мишуры,
Стирая в небе лёгкую беспечность.
В костре неспешной розовой зари
Мгновение вмиг застилает вечность…

Извечный мрак дождём прошит,
Стучащим в крышу-зонт.
Легко и быстро клеть бежит
На нижний горизонт.

И труден пусть подъём назад
Сквозь лабиринтов сеть -
Скрипит натужено канат,
Но тянет наверх клеть.

Скрипит натужено канат,
Но тянет наверх клеть.

В бетон одетая труба -
То вертикальный ствол.
А снизу держит, как судьба,
Качающийся пол.

Битком набились мы в стократ
Плотней, чем в банке сельдь.
Скрипит натужено канат,
Но тянет наверх клеть.

Скрипит натужено канат,
Но тянет наверх клеть.

"Наверх, наверх, наверх со дна",-
С мольбой, наверняка,
Поёт канатная струна
Дрожа от сквозняка.

И вот - портал, рукой подать,
И виден яркий свет.
Скрипит, скрипит, скрипит канат,
Но тащит наверх клеть.

Скрипит, скрипит, скрипит канат,
Но тащит наверх клеть.

Когда спускались на клети,
Шутили, матерясь.
Теперь молчим на всём пути,
В тревоге растворясь:

Чтоб горький случай не познать,
Чтоб не настигла смерть,
Когда не выдержит канат
И оборвётся клеть.

Когда не выдержит канат
И оборвётся клеть.

Но дарит Бог предел чудес,
В людских глазах горя:
Обычный день, обычный рейс
Из шахты на-гора.

А завтра - вновь на комбинат,
Нам некогда болеть.
И в свете ламп сверкнёт канат,
И мы заполним клеть...

И в свете ламп сверкнёт канат,
И мы заполним клеть...

Палатки стоят, и походный костёр
Теплом обнимает с улыбкой.
Безмолвие тёмное быстренько стёр
Огонь беспокойный с избытком.

И в треске слышна напряжённом была
Тревога за всё здесь живое.
- Давайте, ребята, споём "Купола"
И "Он не вернулся из боя".

Я сердцем согреюсь в Высоцком сполна,
Высоцкий - бессмертное пламя.
Хоть время другое, другая страна,
Но души заносит снегами.

...Совсем костерок утомился к утру
Остались одни уголёчки.
Я тоже когда-нибудь мирно умру
Искрой в недописанной строчке...

В белоснежный одел наматрасник
Всё в округе февраль, в зимний лоск.
Незаметный, но вроде как праздник -
Из Афгана день вывода войск.

Да теперь никому и не важно
То, что было в далёкой стране,
Где лежит БМПшка без башни,
Экипажу - могила в броне.

Спят афганских дорог повороты
Под снежком поздравительных слов.
Но никак не забыть мне, до рвоты,
Дым тяжёлый горящих ЗИЛов!

И уснуть временами непросто:
Свист осколков и взрывы гранат,
Пулемётный обстрел перекрёстный,
И тела под брезентом ребят...

Ход истории сшит поминутно,
Где у памяти вечный приют.
Не до праздника... Хоть помянуть бы
Тех, кого нет в афганском строю.

Пробежав по пустынной дорожке,
Равнодушным сугробам сплошным,
Ветерок прошептал за окошком:
"Не нужны, не нужны, не нужны..."

Прорезая морские глубины,
До предела наполненных тьмой,
С губ слетает родных и любимых:
"Моряки, возвращайтесь домой!.."

Знает истину каждый подводник:
Время мирное не для них.
Локоть к локтю - работа и подвиг
Смельчаков ждут в мирах неземных.

Так бывает: пожар ниоткуда
Жадно вспыхнет, как взрыв, горячо.
Если дрогнуть в бою на секунду,
То на гибель корабль обречён.

Тяжелеют опухшие веки...
Берег близок, но на верх не сметь -
Ведь нельзя выпускать из отсека
Чёрно-красную адскую смерть!

И навечно задраены люки,
Где кипела большая беда.
Здесь шагнули в бессмертие люди
Навсегда! Навсегда! Навсегда!..

Дождик северный с неба сырого
Сквозь одежду под сердце проник.
К именам всех погибших героев
Прикоснётся печальный гранит.

День сегодняшний скорбью помечен;
Между морем и сушей - сквозняк.
Зажигать поминальные свечи
Всё равно не привыкнуть никак...

Присыпан снежной перхотью
Колючкой скованный курган.
Сидят солдаты вермахта
Внутри, а пальцы - на курках.

Давно устали нервничать:
Дорога нам одна - вперёд!
Пусть грудь для пуль доверчива,
И неизвестно, кто умрёт.

- За Родину! За Сталина! -
Ревут бойцы, хрипят.
На штурм идёт оскаленный
Штрафбат! Штрафбат! Штрафбат!..

Войной земля исколота,
Войной изрублена в куски.
Глядят в затылки холодом
Нам пулемётные глазки.

Вспорола тьму ракетница -
Подняться в полный рост пора.
Быстрей вдохнуть не терпится
И грозно выдохнуть: "Ура-а!.."

- За Родину! За Сталина! -
Ревут бойцы, хрипят.
На штурм идёт оскаленный
Штрафбат! Штрафбат! Штрафбат!..

Направил в тело бренное
Корявые осколки взрыв.
Но штрафника ранение
Спасло в бою, грехи закрыв.

За всё лихое прошлое
Искуплена, потрясена
Рекой народной кровушки
Навек Советская страна!

- За Родину! За Сталина! -
Ревут бойцы, хрипят.
На штурм идёт оскаленный
Штрафбат! Штрафбат! Штрафбат!..

Седой скрипач последний раз, больной,
Играл, не видя никого со сцены.
Ему внимал и зал, и мир иной,
И растворялись каменные стены.

Изящный бег смычка неуловим
По струнам тонким, искренним и нежным.
И пела скрипка, словно херувим,
И становился мир земной безгрешным.

Года не властны, если есть талант,
Когда в душе не угасают чувства.
Соединив пространства, музыкант
Ваяет настоящее искусство!

Струны тугие дрожат
И бьются в руках от волненья.
В горле надрывно душа
Горит, как сухие поленья.

Сердце открыто для всех,
Но места нет помыслам плотским.
Ритм исторических вех
Навечно пропитан Высоцким.

Воздух упруго прошит
Гитарой, звеня всеобъемля -
Бог покорённых вершин
Спустился на грешную землю.

Боль всю впитав до крови
И вывернув зло наизнанку,
Факел великой любви
Он держит над нами, как Данко.

Песни куплет не допет -
Он просто накрыл дот собою...
Что вы!? Не умер Поэт,
Живым возвратился из боя!..

Ленточка вьётся прибоя
Вдали от людской суеты.
Небо зовёт голубое
В прекрасные наши мечты.

Море ласкает волною,
Смывая разлуки следы.
Кожа доверчива зною
И брызгам солёной воды.

Чайки кричат удивлённо,
Как в вальсе весеннем кружа.
Радостна встреча влюблённых,
От чувств замирает душа...

Облако свадебным платьем
С улыбкой плывёт не спеша.
Нежные наши объятья
Красивую песню вершат.

Снова мы вместе, родная!
И счастьем сияют глаза.
Ветер любви, опьяняя,
Простые творит чудеса.

По телику - много раздетых
Смеются и пьют "Солнцедар".
Я понял - там жаркое лето,
Когда заглянул в календарь.

Сижу я в промозглой каморе
На южном пустом берегу
Студёного Баренца моря
И капли тепла стерегу.

На Севере, словно сироты,
Дрожат на берёзках листы.
Мне лето убогой природы
Назначено здесь провести.

Но я, не смотря на тарифы,
Не сдамся на милость штормам:
Включу посильней калорифер,
И сгинет сырая тюрьма!

Фуфайка - мне друг человека,
Согреемся быстро вдвоём.
Пусть плачет погода-калека
Холодным дождём за окном.

Все дни провожу в интернете -
Измучил давнишний вопрос.
Ответьте мне, что же есть "лето",
Товарищи разных полос?!

Как много время спрятало и смыло
О тех, кто Родину от смерти спас.
Как много тех, кто вовсе без могилы;
И мы так мало сделали для вас!

Грудь разрывает по погибшим скорбь,
Непохороненных земле предать - наш долг!
Стучит в сердцах, не умолкая, дробь:
Бессмертный полк! Бессмертный полк! Бессмертный полк!..

Уходят поисковые отряды
С надеждой вырвать из небытия
В себя принявших пули и снаряды,
Чтоб жили долго в мире ты и я!

Грудь разрывает по погибшим скорбь,
Непохоронненых земле предать - наш долг!
Стучит в сердцах, не умолкая, дробь:
Бессмертный полк! Бессмертный полк! Бессмертный полк!..

Продолжит поколенье молодое
Питать с любовью памяти свечу.
В единый полк вернувшихся из боя
Мы встанем, как один, плечо к плечу!

Грудь разрывает по погибшим скорбь,
Непохороненных земле предать - наш долг!
Стучит в сердцах, не умолкая, дробь:
Бессмертный полк! Бессмертный полк! Бессмертный полк!..

Поднимутся победные знамёна,
И в души правда хлынет, как волна.
Мы назовём всех павших поимённо,
И кончится кровавая война!

Грудь разрывает по погибшим скорбь,
Непохороненных земле предать - наш долг!
Стучит в сердцах, не умолкая, дробь:
Бессмертный полк! Бессмертный полк! Бессмертный полк!..

В перепачканных грязью и рваных бинтах
Задыхаются сопки дымами.
И не тают снежинки на тёмных висках,
И кружатся, как мухи, над ямой.

Что же вОроны в небе надрывно скорбят,
В клюв не лезет подмёрзшее мясо?-
И они потеряли своих воронят,
Мир печалью своей опоясав.

Затаились бойцы под шинелью болот -
На посту и в дозоре бессменно.
Не страшны им ни ветер, ни снег и ни лёд -
Кто за Родину пал, тот - бессмертен!

Заполярная тундра заждалась весну,
Холода всё никак не отпустят.
Тяжело в позабытых окопах уснуть;
И в глазницах нетронутых пусто...

Сосед мой - поэт и писатель,
Он любит поесть, и футбол.
Сосед, холостяк-обыватель,
Однажды собаку завёл.

Хоть с виду она неказиста
И с тяжестью прожитых лет:
Была моряком и таксистом,
И даже знавала балет -

Готовит и суп, и котлеты,
И варит вишнёвый компот.
Соседушка с прошлого лета
Не знает особых забот.

Держать чистоту на паркете
Её проще любой чепухи.
И сутками виснет в инете
Сосед, сочиняя стихи.

Хозяйки для дома не надо,
Прислуги обученной взвод,
Когда у хозяина рядом
Такая собака живёт.

С полсотни галактик пройдёте -
Не встретите в далях чужих
Собаку-хозяйку в природе,
Какую имеет мужик.

Но зависти нет и в помине
К соседу у нас во дворе,
Когда со своей половиной
Он спит на турецком ковре...

У подножья седых вершин
В воздухе зыбкой картинкой
Зачарованный древний джинн
Утренней стелется дымкой.

На изломе густых теней
Ветер задумчиво дышит.
В фиолетовой тишине
Спят ледяные крыши...

Неожиданно луч возник -
Взгляд златокудрой Авроры
Озаряет высокий пик,
И просыпаются горы.

Наполняется чистотой
Бархат снегов, розовея.
Вновь улыбку свою плато
Дарит волшебная фея.

Всё сильнее тончайший свет
Золотом льётся по склонам.
Превращается в эполет
Длинный уступ удивлённо.

Кисть касается полотна -
Вьётся узор осторожно.
Панораму живого дня
Пишет небесный художник.

Открывается по чуть-чуть
Вид фантастический взору.
Бесконечно к себе влекут,
Завораживая, горы...

СТРАШИЛКА

Из века в век от чёрных сил
Вампиры лезут из могил.
Рождая в людях жуткий страх,
Они живых жгли на кострах.
И лезли, подлые, в ночи
В цари, тираны, палачи.
Хотел зажечь мир вообще,
Как-будто спящий, вождь Кащей.
А цель Стального упыря -
Загнать народы в лагеря,
Где обречённый пропадал
В дороге смерти между шпал.
Но мало вурдалакам жертв,-
Безумен Бесноватый нерв.
И воет нежить зло:"Война!
Налей кровавого вина!.."
Сверкнул "Малыш", потом - "Толстяк".
Ад килотонн - какой пустяк!
Ведь в человеческой судьбе
Их не сравнить с "Циклоном-Б".
В густом угаре куража
Был собран страшный урожай.
И в знак чудовищных страстей
Поднялись горы из костей.
Но в наше время изнутри
Поизмельчали упыри.
Им не нужны зарин, зоман,
А нужен только наркоман.
И льют украдкою в шприцы
Слюну из яда мертвецы.
А струпья их зелёных шкур
Ложатся пачками купюр.
"И брать кредит у них пора б..."-
Очередной подумал раб.
Не отличить, кто враг, кто наш,
Когда придуман макияж.
И неизвестно, кто смердит,
"Даря" нам гнойный менингит.
А, может быть, источник бед
Сидящий рядом твой сосед?..

Сверкает на чёрной пилотке
Золотом венчанный краб.
Пустеет подводная лодка,
Грустно качается трап.

Команда уходит на берег;
Долго ждала их земля.
Походом по шельфу Америк
Дышит вся плоть корабля.

Но, словно, канатами держит
Бездна, зовя в глубину;
И чудится медленный скрежет
Днища по скальному дну.

И снова акустик наводит
Чуткий локатор на цель.
Холодные тёмные воды
Мрачную стелют постель...

И чувствует каждый подводник
Тяжесть подспудную дней,
В которые грозный охотник
Ищет их в мире теней.

И кажется, порохом пахнет
Даже обыденный труд,
Когда заступает на вахту
Крейсер, зарывшийся в грунт.

И нужен талант, очевидно,
Чтобы противник не знал
Ту точку на карте, где скрытно
Мощный лежит арсенал.

Но время протянет пунктиром
К дому надёжную нить.
И будет приказ командира
Выполнен с радостью: "Всплыть!.."

Последним красивой походкой
Сходит на пирс капитан.
Уснула подводная лодка,
Снится опять океан...

О, женщина!.. Какой же смысл глубинный
В неё заложен мудростью богов:
Она бывает слабой, нежной, сильной -
Хранительница наших очагов.

Дарующая жизнь новорождённым,
Дарующая верную любовь -
Основа всех поэтов окрылённых,
Основа мира, основа всех основ!..

Запевает синица,
Будто истинный бард.
И нельзя не влюбиться
В чудный северный март.

Синеоким поэтом
Улыбается он.
И, стихами согретый,
Стрелы шлёт Купидон.

И чаруют капели
После стуж новизной.
И друг в друга успели
Мы влюбиться весной!

Тепло уходит из квартир,
Хотя исправны батареи,
И двери с окнами без дыр,
И летний день давно не греет.

Всё чаще холодом стучит
В дома непрошеная тризна,
Где пламя жизненной свечи -
Любовь - задуто эгоизмом.

Твердеет корка нелюбви,
Сжимая души внутрь до точки.
И божьи нити пуповин
Беззвучно рвутся на кусочки.

Дышать становится трудней,
Когда корысть людская вьюжит.
Тепло уходит от людей,
Сердца освобождая стуже...

И мир заснул бы белым сном,
Когда бы льдов не сокрушали,
Искрясь живительным огнём,
Христа священные скрижали.

Снова нечисть яростно кружит
В лёгком отсвете новой зари.
Ты не бойся грязи снаружи,
Бойся только её изнутри.

Очень больно, если не видел
Тьму в себе, и - не выгнал взашей:
Жертву дерзко требует идол,
Что завёлся в нечистой душе.

Вымыть руки - просто и быстро,
Вымыть личность - огромнейший труд.
Лучше правда грянет, как выстрел,
Чем в иллюзиях годы пройдут.

Верю, жизнью ты перегружен,
Но в глаза небесам посмотри,
И не бойся грязи снаружи,
Бойся только её изнутри...

Как расцвела черёмуха
Цветом седых голов,
Снова стрелой без промаха
В сердце вошла любовь.

Щёки сгорают в пламени
От изумрудных глаз.
Ярко алеет в памяти
Майский девятый класс.

Хлынули чувства, трепетом
Тело моё обвив,
Будто вернулось время той,
Первой, святой любви.

В небе пылают сполохи,
Новой зари душа.
Мы у куста черёмухи
Счастье пьём не спеша.

В мире исчезли горести,
Ритм городов притих
В этой прекрасной повести,
Повести для двоих.

Больше не давят ворохи
Прожитых лет меня
От волшебства черёмухи
И от любви огня!

Всё, что посеял чистого
В жизни своей, пожну:
Вновь я влюбился истово
В собственную жену...

Я шёл по тропинке искристой,
Поскрипывал радостно снег.
С природой морозной и чистой
Очистится вмиг человек!

Дыхание зимнего Рая
Пронзило меня изнутри.
Я воздух глотал, замирая,
Взахлёб, не жалея груди.

Заполнило всё-таки счастье
В судьбе застарелый пробел:
Как снова родился сейчас я,
И песню о счастье запел.

Зовёт волшебство за собою,
И вот - мы в едином строю:
С утра задыхался в забое,
А нынче - как ангел в Раю!

Пусть ангелам буду не ровня,
Но к небу я сильно влеком,
Ведь небо - надёжная кровля;
И мне, как на небе, легко!..

Солнце афганское за горизонт
Сядет не скоро.
Скованы солью вершины красот -
Синие горы.

Рядом живая река Ханабад
Вьётся беспечно.
Только закончен для наших ребят
Бой скоротечный.

Слышится в шелесте ветра сухом
Кряканье уток.
Хрипло дышать мне с пробитым виском -
Пара минуток.

Там, где лежал мой товарищ и друг -
След от воронки.
Тронутся в путь из натруженных рук
Вам похоронки.

Кровью солдаткой пропитан песок
Жгучий нелепо.
Даст Бог взглянуть мне последний разок
В чистое небо...

Старая сказка глазами психически ненормального волка, место которому - в сумашедшем доме...

Трудно волку-одиночке
Жить в лесу - ловушек тьма.
Нужно серой оболочке
Хоть немножечко ума.

Даже прадед башковитый
И безжалостный к врагу,
Он служил конём джигиту
Век, Ивану-дураку!

Ненавижу дух собачий!
В ночь сбежал, разбив горшки,
Я с Канатчиковой дачи
Из палаты, за флажки!..

Рядом объявилось трое
(Я проверил этот слух)
Избоделов "Свинжилстроя",
Взяв в аренду сочный луг.

Все они прекрасны тельцем
От макушки и до пят.
Съем с утра домовладельцев,
Краснощёких поросят!

Что за домик несуразный
На соломенный мотив?
Да ещё куплетом дразнит
Волка, хрюкая, Ниф-Ниф!

Я разнёс одноэтажку,
Дунув только в пол груди.
А хозяин, белым ставший,
В страхе прыгал впереди.

Но развязки не настало -
Завтрак, ловко улизнув
От меня, вбежал в бунгало,
Что построил брат Нуф-Нуф.

- Трепещите, малолетки:
Будет буря и кошмар!
А берёзовые ветки
Разлетятся на гектар!

Я нанёс ущерб успешно
Стопроцентный шалашу.
И немедленно, конечно,
Наглецами закушу!

Только хватка чуть ослабла -
Утомила беготня.
Юркнув мимо старых яблонь,
Оторвался молодняк.

Вспышка ярости свирепой
Закружила, свет прогнав,
Как увидел суперкрепость,
Что возвёл в лесу Наф-Наф.

- Открывайте, черти, двери,
А не то разрушу дом!
И не смейтесь, изуверы,
Над голодным существом!

Я стою, как можно ближе,
На крыльце, от гнева взмок.
Но от поросят услышал:
- Да пошёл ты... глупый волк!

Я, как бешеный, бросался,
Грыз всерьёз гранит углов.
Но в итоге я остался
Без когтей и без клыков.

Вдруг догадка осенила,
Понял: выиграю борьбу,
Если будет мне по силам
Влезть на крышу и трубу.

Оказалось очень просто
Здесь проникнуть в дымоход.
- Эй, бандиты, ждите гостя:
Я сготовлю антрекот!

Прыгнул вниз - чернее сажи...
Только случай был жесток:
Я в котёл попался вражий,
В нестерпимый кипяток!

Я ошпарился без меры -
Это жуткий беспредел!
И куском сырой фанеры
С диким воплем полетел!

Волдыри на шкуре вздулись;
Вариантов больше нет:
- Открывай, главврач Маргулис,
Процедурный кабинет!..

Снова кормят манной кашей,
После ужина - пять клизм.
Надоела волку страшно
Взаперти собачья жизнь.

Остаётся вечно злиться,
Выть в окошко от тоски.
Где же взять мне в психбольнице
Хоть какие-то мозги?!.

Всё утонуло в фарисействе -
Был прав провидец Пастернак.
Но кто ответит за злодейство,
И где искать небесный знак?

А я всмотрелся в круг друзей:
Там каждый третий - фарисей!
А фарисей - почти злодей,
Иль это древний иудей?!

Но в Лету канувшую секту
Критиковал ещё Христос.
Узнать бы пофамильно тех, кто
Заразу в души к нам занёс!

Но фарисей - не красный кхмер,
А лишь ханжа и лицемер.
И жаждет искренне добра
В карманы: злата, серебра.

Апофеозом лицедейства
Явилась ложь во всей красе.
Всё утонуло в фарисействе?
Не всё, конечно, и не все.

Когда любви плеснёт волна
По закоулкам душ сполна,
Всё сразу станет на места!
Начнёт мир с чистого листа...

- Распахнись, родная хата!
Батька с гульбища пришёл!
И не тычь, жена, ухватом -
Тыкать в пах не хорошо!..

- Расскажи, негодный, быстро,
Где шатался? По садам?
Безалаберный антихрист,
Снова пил в шинке "Адам"?

- Что за выпад несуразный,
И со скалкою балет?
Говорю: сегодня - праздник,
Юбилей - аж триста лет...

- Доканал, алкаш, до рвоты,
Отравил семейству жизнь.
Год за годом - без работы!
Сгнил давно социализм...

- Разговаривать нелепо
С непонятливой женой:
Мне без водки - как без хлеба!
Нужен допинг заводной!..

- Пропиваешь, злыдень, гроши -
Стыдно слышать от людей...
И сыночка бьёт до дрожи,
Что папаша - асмодей!..

- Ну, достала, словно муха,
И на грубость нарвалась!
Дам конкретно слева в ухо,
Справа же - промежду глаз!

- Кулаки, как из гранита...
Сгинь во тьму, рецидивист!..
Убивают!.. Помогите!..
Прочь, безбожник-атеист!..

- Ну, с меня довольно! Хватит!
Раздраконили, как вши!
Пропади, родная хата!..
Выпить, что ли, для души?..

На терской земле, где кончается берег,
И часто клубится туман,
Дождями проверив,
В раскрытые двери
Дыхание шлёт океан.

Полярное солнышко дразнит - раздеться...
И снова в груди горячо:
Нет лучшего места,
Чем яркое детство
В напевах весенних ручьёв!

Раскинулась тундра в одежде неброской
Под шелестом ветреных фраз.
В посёлке поморском
Ты помнишь подростком
Смолёный отцовский баркас.

Хоть корпус штормами жестоко отмечен -
Бывал в нём богатый улов.
Остались навечно
Прощанья и встречи,
И груз недосказанных слов...

Но малая родина - ангел-хранитель,
Ты вновь на неё положись.
Там крепкие нити
В единое свиты:
Эпохи, легенды и жизнь!

Сонет Цурэна с итальянским типом рифмовки.

Как лист увядший падает на душу,
Легко в осеннем холоде кружа,
Так без любви, что выжата наружу,
Летит на дно бездушия душа.

Тепло найти, чтоб выжить в злую стужу,
Лёд равнодушия в себе круша;
Ведь без любви замёрзший мир не нужен,
Бессмертие не стоит ни гроша!

Смахнёт с деревьев Бог волшебной кистью
Увядшие, ненужные листы,
И те прикроют землю без корысти.

Порезанные души в лоскуты
Легко ножами меркантильных мыслей
Добавят лишь немного пустоты...

Осталось до рассвета пол глотка;
Прилив накрыл гранитные барьеры.
И рвутся на пределе БДК,
Урчат нетерпеливо БТРы!

Штурмуем сразу после марш-броска
Укрепрайон в скале многоэтажный.
Пусть не глядят из дотов свысока -
Страшнее нет морпеха в рукопашном!

Всегда с победой на передовой,
Всегда возьмёт, сквозь бури и метели,
Наш батальон, десантно-штурмовой,
Ударом с моря вражьи цитадели!

Героев путь прошёл морской десант -
Отчизна помнит славные страницы.
От фьордов северных до самых Анд
Поднимут стяг морские пехотинцы!

И замирает в мальчиках душа,
Для них смотреть на нас - почти награда,
Когда идёт, легко чеканя шаг,
Наш батальон на воинском параде!

Гнездо спокойно аист где-то вьёт,
И мирным солнцем Родина согрета.
Народ уверен в будущем своём,
Когда в стране есть чёрные береты!

В убранстве канатов и ярких огней
Скрепляю два берега цепко.
Я - мост подвесной, и надета на мне
Рубашка с красивой разметкой.

Несу постоянно потоки машин,
В быках напрягаясь до дрожи.
А каждый водитель куда-то спешит
По чуткой асфальтовой коже.

Река прилепила зелёную слизь
Небрежно к опорам, в истоме.
А я ощущаю, как тянутся вниз
Под руслом два древних разлома.

И недра мне шепчут с глубинной тоской:
"Прими боль земную по полной,
Ведь горы накопленной злобы людской
Рождают ударные волны".

Рассчитан предел мой на тонком листе,
Я выдержу тяжесть, наверно.
Не видит никто, как в мирской суете
Стальные натянуты нервы...

Весна красой своей блистала,
Остатки растворяя зла.
Любовь манила с пьедестала
Сердца людей, к себе звала.
И повстречались на планете
Опять Ромео и Джульетта.
И даже бледная Луна
Была в луч Солнца влюблена.
Последний снег давно растаял,
В ручьях лихой звенел мотив.
И возвращались, погостив
На жарком юге, птичьи стаи.
Проснулась, весело смеясь,
Природы дружная семья!

Не печалься, поэт,
От зазубренных бед,
Поднимись над проблемами выше;
И в награду за труд
Люди спешно придут,
Чтобы Слово живое услышать...

Скорбный стонет набат,
Слёзы в горле кипят,
Как смола на горящих поленьях,
Сердце рвёт вороньё -
Нет причин, всё равно,
Перед горем стоять на коленях!

Ты - волшебник и маг,
Боль закроешь в кулак,
Выпьешь чашу судьбы за здоровье.
Ты людей утешай,
Даже если душа
Так мучительно харкает кровью...

Там, где рай да уют,
Херувимы поют
Славу Господу неутомимо,
Слепят нимбов лучи,
И с любовью звучит
И твоё одинокое имя!..

У вина достоинства - просто гениальные:
Как-то я попробовал выпить "Солнцедар",
И увидел сущности, вроде виртуальные,
С козьими копытами, с зеленью загар.

Я решил потрогать их - может мне пригрезилось?
Только за рога схватил меньшего из них,
Как его товарищи быстренько мне врезали
В рёбра и без жалости; тут я и затих.

И ещё фингалами рожу исковеркали,
Уходя мне бросили:"Дурень ты, сосед!.."
Я, конечно, побежал пялиться на зеркало -
Снова влип в историю выпивший поэт...

Музыкой льёт ложь из глянцевых уст.
Правда колючая - крик лишь.
Хочется пить ложь с потерею чувств.
К правде никак не привыкнешь.

Правду до боли глотал, до крови -
Щёлкнул как будто бы тумблер:
К правде шипастой навечно привык!
Но... неожиданно умер...

Слава бывает, как наркотик, а зависимых от неё видно сразу...

Мне поэзии вскрылся ларчик —
Строки жарче кипящей лавы;
Я могу сочинить и ярче,
Только славы мне дайте, славы!

Тонны фраз я в уме лопачу —
Вновь неискренни целые главы.
Но я верю в свою удачу,
И напьюсь вожделенной славы!

В рупор голос рву, стервенея,
Бьют прицельно слова-отравы.
Я могу заорать сильнее
Ради славы, народной славы!

Я пролезу червём в искусство,
След оставлю, пускай корявый.
Чёрт с ним, с сердцем, в котором пусто —
Важен славы наркотик, славы!

Встану даже на путь неправый,
Завистью полыхая втайне
К обладателям громкой славы.
Дайте славы мне, дайте! дайте!..

Решили однажды под сенью дубов
Понять мудрецы суть основы основ.
Один говорил: "Да, серьёзный вопрос...
Но думаю так: благосклонность богов..."

Другой же мудрец про загадку веков
Задумчиво молвил: "Гигантских трудов
Мне стоит осмыслить, мой ум не дорос...
Но лепту внесу я: гармония слов..."

Услышала спор их пастушка с лугов
И, глядя чуть выше седеющих лбов,
Сказала: "Ответ удивительно прост:
Есть в мире огромная сила - любовь!.."

Листья умолкли
В корке октябрьского льда
Медью и златом.

Тают осколки
Нашей любви без следа
Брошенным взглядом.

В сердце не стало теплей:
Кончились волны
В небе пустом журавлей.
Ангелам больно...

Заскучал я на диване -
Отключили интернет...
- Выходи-ка, друг Нафаня,
Из угла на яркий свет!

Ты не бойся появиться -
Мне по нраву мир иной...
Вдруг, скрипя по половицам,
Кто-то хмыкнул за спиной.

Стал я сразу не спокоен,
В пятки спряталась душа,
Как провёл по мне рукой он
Волосатою, шурша.

- Поиграли, ладно, хватит...
Каюсь Богу за грехи!
А в ответ скользнул по хате
Приглушённый звук "Хи-хи!.."

Поздней осенью строго и чисто
В паутине унылых ветвей.
Мирно спят отлюбившие листья,
Остывающей почвы трофей.

Но когда уходящее солнце
Длиннополого платья ольхи
Серебром осторожно коснётся,
То родятся с любовью стихи!

Поэты, словно голуби,
Летают и творят.
Но их клюют филологи
И учат всех подряд.

И знают строк технологи,
Какой поставить знак;
Из-под крыла филологов
Не вырваться никак!

Стараюсь жечь глаголами
Читателей сердца,
Но воду льют филологи
На пламя без конца.

И каждый, будто с голоду,
Всё критикой грызёт;
И скоро от филологов
Развалится мой дзот.

Уж лучше бы - в проктологи,
Чтоб с пользой для людей.
Так нет, идёт в филологи
Уверенно злодей!

И только лишь астрологи
Предчувствуют беду,
Когда вершат филологи
Поэзии судьбу.

И сеют идеологи
Словесности обман:
Поэты - сплошь филологи,
Один я - графоман!

Я рассказал психологу
С душой, но встретил гнев:
- Иди-ка ты к... филологу!-
Он закричал, вскипев.

Я понял: нужно в холоде
Держать свои мозги;
Пойду-ка я в филологи,
Ну, Муза, помоги!

Я книг набрал и волоком
Их потащил со злом,
Чтоб стать, как все, филологом
И получить диплом.

Но подсказали головы
Мне мудрые, что тут,
В метро, есть для филологов
Подземный институт.

Эх, знать бы раньше, смолоду,
Про эти чудеса:
Давно б я был филологом
За баксы в полчаса.

Пусть плачут политологи -
Я доберусь до них,
Когда рукой филолога
Я накропаю стих!